Неточные совпадения
Сноснее одному,
Устав от тяжкого труда,
Прийти в свою
тюрьму,
Прийти — и лечь на голый пол
И с черствым сухарем
Заснуть… а добрый сон пришел —
И
узник стал царем!
Генерал-губернатор удивился, что m-me Лябьева до сих пор не видалась с мужем, причем присовокупил, что он велел даже бедному
узнику с самых первых дней заключения послать фортепьяно в
тюрьму.
Загремел тяжелый замок у судной
тюрьмы, и
узников вывели на свет божий. Они едва держались на ногах от истомы и долгого сидения. Белоус и Аблай были прикованы к середине железного прута, а Брехун и Арефа по концам. Воевода посмотрел на колодников и покачал головой, — дескать, хороши голуби.
Он был похож на человека, который после длительной и тяжкой болезни только что встал на ноги, или похож был на
узника, вчера выпущенного из
тюрьмы, — все в жизни было для него ново, приятно, все возбуждало в нем шумное веселье — он прыгал по земле, как ракета-шутиха.
Удовольствие мое тускло, темнело; к этому прибавилась еще причина; кто не был в
тюрьме, тот вряд ли поймет чувство, с которым
узник смотрит на своих провожатых, которые смотрят на него, как на дикого зверя, — Я хотел уже возвратиться в свою маленькую горницу, хотел опять дышать ее сырым, каменным воздухом и с какою-то ненавистью видел, что и это удовольствие, к которому я так долго приготовлялся, отравлено, как вдруг мне попалась на глаза беседка на краю ограды.
Бродя днем и ночью около черной избы, как страстный любовник около жилища своей любовницы, которую содержит строгий отец или опекун за тридевять замками, Андрюша думал иногда, что в отверстии одного из пузырных окон
тюрьмы уловил взгляд милого, драгоценного
узника.
— Я мог, — сквозь зубы начал старый князь, холодно поздоровавшись, как и остальные члены семейного совета, с освобожденным
узником, — спасти вас от
тюрьмы, от заслуженного вами вполне наказания за глубоко возмущающее душу всякого верноподданного ваше преступление, но я бессилен возвратить вам то положение в обществе, которое вы занимали до сих пор, бессилен снять с вас то клеймо позора, которое наложено на вас, и — выскажу мое мнение — совершенно справедливо этим обществом.
Венчанного
узника не стало в
тюрьме, и Афанасья Никитина не видать уже было в ней. Знать, Дмитрия Иоанновича выпустили на свободу?.. Да, господь освободил его от всех земных уз. Вот что пишет летописец: «1509 года, 14-го февраля, преставился великой князь Дмитрий Иоаннович в нуже, в
тюрьме». Герберштейн прибавляет: «Думают, что он умер от холода или от голода или задохнулся от дыма».
— Слышишь, как они празднуют свободу свою, как они благовестят? — сказал Андрюша. — Нынче выпускают на волю крылатых
узников; нынче выкупают из
тюрьмы и людей, которые содержатся там за долги.
Вместо счастья, на которое она надеялась и имела право, она получила лишь горечь обманутой надежды, подобно
узнику, пробудившемуся после чудного сна и находящему вокруг себя серые стены своей
тюрьмы и решетчатые окна, в которые светит солнце, солнце свободных.
Это была
тюрьма, и в ней на этот раз томился молодой
узник.
То, что он не на воле, а в
тюрьме, что над ним ругались смотрители, что на него надевали кандалы, что над ним издевались сотоварищи
узники, что все они, так же как и начальство, отреклись от Бога и ругались друг над другом и оскверняли всячески в себе образ Божий, — все это не занимало его, все это он видел везде в миру, когда был на воле.
Сознаюсь откровенно, что до сообщения моего изобретения г. начальнику
тюрьмы я пережил минуты некоторого колебания, весьма естественного в моем положении
узника.
— Что же касается нарушенного вами правила, по которому нельзя делать ни надписей, ни рисунков на стенах нашей
тюрьмы, то и оно не менее логично. Пройдут годы, на вашем месте окажется, быть может, такой же
узник, как и вы, и увидит начертанное вами, — разве это допустимо! Подумайте! И во что бы, наконец, превратились стены нашей
тюрьмы, если бы каждый желающий оставлял на них свои кощунственные следы!
Между прочим, мне удалось убедить г. начальника, что портрет даже такого человека, как я, но все же
узника, не подобает месту столь торжественно официальному, как канцелярия нашей
тюрьмы. И сейчас портрет находится на стене моей камеры, приятно разнообразя несколько холодную монотонность ее безупречно белых стен.
— Я не хочу развращать вас, дедушка, живите себе честно, — шутит он с несколько неприличной фамильярностью, которую я допускаю единственно из желания сделать приятное г. начальнику
тюрьмы, выпытав у
узника действительную причину его страданий, принимающих иногда тяжелую форму буйства и угроз.